Генерал Врангель в Гостинице "Бейлер"

   Рядом с Ханской мечетью, на развилке улиц Революции и Дёмышева, установлен памятный знак героям евпаторийского морского десанта 1942 года. Монолит из крымского диабаза с тремя суровыми профилями десантников сегодня стоит у воображаемых ворот в Малый Иерусалим. Гости Евпатории, желающие побродить по причудливым улочкам старого татарского города, обычно выходят из трамвая на остановке, расположенной рядом с этим памятным знаком. Ещё недавно на постаменте возвышался военный катер, у которого многие охотно фотографировались. Увы, несколько лет назад его сняли за ветхостью. А в старые времена на этом месте находилась гостиница «Бейлер», названная по фамилии её владельца К. Бейлера. В Малом Иерусалиме до сих пор сохранились принадлежавшие ему дома. Загляните, например, на улицу Пролетарскую. Подворотня двухэтажного дома № 5 увенчана каменным «автографом» прежнего владельца: «Дом К. В. Бейлера».

   Гостиница «Бейлер» была одной из самых вместительных в городе - на трёх её этажах размещались 60 благоустроенных номеров. Не случайно изображения этого отеля столь часто мелькают на открытках с видами Евпатории начала XX века. Отсюда ежедневно отправлялись маршрутные такси в Симферополь. Плата за проезд была немалой - 4 рубля 10 копеек, да ещё за каждый пуд багажа (это немногим более 16 килограммов) следовало уплатить 50 копеек. Автомобили отправлялись дважды в день - в 9 часов утра и 3 часа дня. До Симферополя можно было добраться за 4-5 часов.

   Осенью 1920-го, когда развалившаяся империя была охвачена Гражданской войной, в гостинице «Бейлер» побывал Правитель Юга России и Главнокомандующий Русской армией барон Пётр Врангель - тот самый, о котором упоминается в популярной революционной песне «Белая армия, чёрный барон». Знаменитый военачальник находился тогда на вершине своей карьеры.
   Эта история началась за три года до его приезда в Евпаторию - в октябре 1917-го, когда большевики, арестовав в Петрограде Временное правительство, захватили власть в стране. Врангель, как раз получивший назначение командовать 3-м Конным корпусом, неожиданно для многих подал рапорт об отставке. «Вследствие большевистского переворота от службы врагам Родины отказался и в командование корпусом не вступил», - объяснял он впоследствии. Около полугода барон прожил с семьёй в Ялте, где у него была дача. С приходом в Крым большевиков генерал чудом избежал ареста. Полуостров оказался отрезанным от остального мира. И лишь когда в результате переговоров в Брест-Литовске Контроль над Крымом перешёл к германским войскам, в Ялту стали поступать свежие газеты - главным образом, киевские.
   Именно из них Врангель узнал потрясающую новость. Оказывается, в Украине, отделившейся от России, введено гетманское правление, причём главой государства стал Павел Скоропадский. Этого генерала барон знал очень хорошо. В своё время они служили в одной бригаде: Врангель - в Конной гвардии, Скоропадский - в кавалергардском полку. А осенью 1914-го Врангель был у Скоропадского начальником штаба дивизии.
   Барон, будучи убеждённым монархистом, решил, что его бывший шеф, став гетманом, создал отличный плацдарм для борьбы с большевиками и возрождения Российской империи. Врангель немедленно отправился к Скоропадскому - уж очень хотелось заняться настоящим делом. Вечером 20 мая барон прибыл в Киев. Выйдя из вагона 1-го класса, взял извозчика и велел отвезти себя в гостиницу «Прага» возле Золотых ворот. Свободный номер нашёлся лишь на последнем этаже. Наутро он по обычному городскому телефону позвонил гетману. Скоропадский пригласил Врангеля к себе на завтрак. «Разговор, - вспоминал барон, - имел исключительно частный характер. Скоропадский рассказал о себе, я передал ему о том, что пережила моя семья, вспомнили общих знакомых». Затем генералы прошли в кабинет Скоропадского, и гетман стал рассказывать о своих планах создания украинской армии. «Я очень рассчитываю на тебя, - промолвил он. - Согласился бы ты идти ко мне начальником штаба?» Врангель возразил, что совершенно не знаком с местной ситуацией. Впрочем, обещал подумать. Спустя два дня гетман сам пригласил его на обед и вновь сказал, что очень надеется на помощь своего бывшего однополчанина. «Многое из того что делается здесь, - возразил Врангель, - мне непонятно и меня смущает... Мыслишь ты Украину лишь как первый слог слова «Россия»?» Получив отрицательный ответ, Врангель отказался от должности начальника штаба.

   Судьба приготовила этому военачальнику другую миссию - возглавить Русскую армию. Проведя лето в своём имении в Минской губернии, он решил попытать счастья в «горячих точках» на Волге либо на Северном Кавказе. 15 августа барон заехал в украинскую столицу, чтобы расспросить знакомых о положении дел в интересующих его регионах. Узнав, что генерал Абрам Драгомиров вскоре отбывает в Добровольческую армию, Врангель направился к нему.
   Хозяин дома рассказал, что союзные державы создают на Волге новый фронт против немцев и большевиков. Возглавить войска предложили генералу Михаилу Алексееву, а он пригласил Драгомирова к себе заместителем.
   «Поехали со мной, - неожиданно предложил Драгомиров. - Дело на Волжском фронте тебе найдётся: формировать там придётся и регулярную кавалерию, и казачью конницу. Ты знаешь и то, и другое - тебе и карты в руки». Врангель дал согласие. Уже в августе 1918 года он прибыл в Екатеринодар, в штаб Добровольческой армии, где получил назначение на должность командира 1-й Конной дивизии, а вскоре - и 1-го Конного корпуса.

   Росли боевые успехи его армии, а с ними - популярность и авторитет в Вооруженных силах Юга России. Весной 1919-го Врангель уже командовал Кавказской армией. Вскоре Петр Николаевич пришёл к выводу, что главнокомандующий Антон Деникин ведёт армию по неверному пути. Деникин делал всё, чтобы первым взять Москву, принадлежавшую большевикам. А Врангель считал, что ввиду малочисленности войск и растянутости фронта вначале следует объединиться с войсками адмирала Александра Колчака (в отдельные моменты расстояние до колчаковского фронта составляло всего 30-70 вёрст), а уж затем вместе штурмовать красную Москву.

   Конфликт между Деникиным и Врангелем закончился тем, что в январе 1920-го барон был отстранён от своей должности, отправлен в Крым без конкретного поручения, а через месяц и вовсе уволен со службы. Врангель уехал в Константинополь, где, по его воспоминаниям, «в одном из бесчисленных кафе за чашкой турецкого кофе» обсуждал с русскими эмигрантами пути дальнейшей борьбы с большевиками.

   В марте 1920-го, после серии тяжёлых поражений, Деникин решил сложить с себя полномочия главнокомандующего и уйти в отставку. Он обратился к Военному совету с просьбой порекомендовать достойного преемника. Военный совет возглавлял генерал Абрам Драгомиров, киевский знакомец Врангеля. Он-то и предложил кандидатуру барона, которая была поддержана единогласно. 22 марта Пётр Врангель возглавил Вооружённые силы Юга России.
   Евпатория оказалась в поле зрения нового главнокомандующего уже в начале апреля. Возвращаясь с фронта в Севастополь, Врангель сделал короткую остановку в Симферополе. В своём вагоне он принял нескольких посетителей. Одним из них оказался редактор газеты «Евпаторийский вестник» профессор Ратимов. Евпаторией попросил поддержать издаваемую им газету. Она оказалась в сложном финансовом положении из-за того, что расположенный в Евпатории штаб Донского корпуса поддерживал собственное издание - «Донской вестник», видя в «Евпаторийском вестнике» опасного конкурента. Ратимов передал Врангелю несколько номеров штабной газеты. «Просмотрев их, я просто оторопел, - вспоминал главнокомандующий. - Оппозиция донского командования не была для меня новой, однако то, что я увидел, превосходило все мои ожидания. В ряде статей официального органа разжигалась самым недопустимым образом вражда казаков против добровольцев».
   Прибыв в Севастополь, Врангель немедленно издал приказ: «Приказываю | командующему Донским корпусом генерал-лейтенанту Сидорину сдать должность генерал-лейтенанту Абрамову. Отрешаю от должности начальника штаба корпуса генерал-лейтенанта Келчевского и генерал-квартирмейстера генерал-майора Кислова. Начальника политического отдела и редактора газеты сотника графа Дю-Шайля предаю военно-полевому суду при коменданте главной квартиры. Следователю по особо важным делам немедленно на месте произвести следствие для обнаружения прочих виновных и предания их суду. Газету закрыть».

   На генерала Абрамова, возглавившего Донской корпус, Врангель возлагал большие надежды. «Я не сомневался, - писал барон, - что ему удастся в самое короткое время привести корпус в порядок и вернуть ему прежнюю боеспособность». Спустя две недели Врангель прибыл в Евпаторию, чтобы лично провести смотр полков Донского корпуса. Смотром остался очень доволен. «Нужно готовиться к дальнейшей борьбе, - сказал главнокомандующий донцам. - Я буду рад видеть вас во главе нового похода для освобождения России и Тихого Дона».

   Летом генерал принял весьма гуманное решение об отчислении из действующей армии всех несовершеннолетних, не окончивших средние учебные заведения. Подростков для продолжения образования направляли в Евпаторию, где размещался 2-й Донской Кадетский корпус. «Обстановка была бедная, - вспоминал евпаторийские будни воспитанник этого заведения С. Забелин, - недостаток был во всём, как в учебных пособиях, так и в продуктах питания и в одежде. Но корпус в составе 120 человек жил, воспитатели и преподаватели самоотверженно трудились. Создали собственный хор и пели очень хорошо».

   14 октября казаки пригласили Врангеля на свой «круг», то есть съезд казачьих представителей. Главнокомандующий прибыл в Евпаторию в сопровождении французского посла графа де Мартеля. В своём выступлении Врангель не исключил возможности временного отступления - обстановка на фронтах складывалась явно не в пользу его армии. Затем казаки пригласили главнокомандующего и посла на торжественный обед в ресторан гостиницы «Бейлер». Там с приветственным словом выступил донской атаман генерал-лейтенант Африкан Богаевский. В ответ граф де Мартель произнёс большую речь. «Франция всегда была другом России, - заверил он, - и теперь с чувством глубокой горечи смотрит на эту великую, богатую и прекрасную страну, захваченную насилием горсти людей, ведущих её к разорению. Франция с радостью приветствовала появление у власти правительства генерала Врангеля, который при неимоверных трудностях предпринял объединение всех энергичных людей для продолжения борьбы».
   Однако бороться оставалось недолго. Спустя всего 6 дней, 20 октября, Врангель обнародовал свой последний крымский приказ: «По моему приказанию уже приступлено к эвакуации и посадке в суда в портах Крыма всех, кто разделял с армией ее крестный путь, семей военнослужащих, чинов гражданского ведомства с их семьями и отдельных лиц, которым могла бы грозить опасность в случае прихода врага. Армия прикроет посадку, памятуя, что необходимые для её эвакуации суда также стоят в полной готовности в портах, согласно установленному расписанию. Для выполнения долга перед армией и населением сделано все, что пределах сил человеческих. Дальнейшие наши пути полны неизвестности. Другой земли, кроме Крыма, у нас нет». Евпаторийский порт получил распоряжение Врангеля погрузить на эвакуационные суда 4 тысячи тонн груза. Среди оставляющих город были и учащиеся 2-го Донского Кадетского корпуса. «2 ноября 1920 года кадеты погрузились на старый военный транспорт «Добыча», и вскоре длинная вереница всевозможных судов потянулась в сторону Константинополя», - вспоминал С. Забелин. Пассажиры, высыпавшие на палубы уходящих в неизвестность кораблей, смотрели на стремительно удаляющуюся полоску евпаторийского берега и не скрывали слёз. Многие понимали, что прощаются с Родиной навсегда...

   Ни в Евпатории, ни вообще в Крыму Врангелю больше побывать не довелось. Он обосновался в Турции, затем в Югославии, позже - в Бельгии. Работал над мемуарами. В апреле 1928 года генерала отравил его бывший денщик, оказавшийся агентом НКВД.

   Ну а гостиница «Бейлер» при советской власти была национализирована. Здесь открыли «Дворец Труда». На втором и третьем этажах разместили профсоюзные организации, рабочий кинозал, библиотеку. А на первом этаже - универсальный магазин «Торгсин» (торговля с иностранцами за валюту) и ресторан (в том же помещении, в котором побывал П. Врангель). Потом здание вновь стало отелем, но прежнее название ему, естественно, не вернули. Гостиница «Бейлер» превратилась в гостиницу «Крым». Во время Великой Отечественной войны здание было изорвано - как, впрочем, и весь квартал. После войны руины разобрали, а на их месте решили возвести помпезный комплекс административных сооружений под общим названием «Дом Советов», в котором должны были разместиться органы городской власти. Перед «Домом Советов» была запланирована самая большая в Евпатории площадь - для проведения праздничных демонстраций. Она стала бы центром города. Но, как это часто бывает, на столь масштабный проект не нашлось денег. Вместо этого 4 января 1967 года здесь открыли упомянутый выше памятный знак морякам-десантникам.